Пишет
Ольга Гольдфарб:
Собака Белка, двух лет от роду, появилась в нашем доме семь лет назад в комплекте с сумкой, гнездом, поводками и, самое главное, гардеробом. Гардероб состоял из платьиц, свитерочков, плащика, пальтишек, шубок и прочих милых атрибутов размера экстра-экстра-смолл. Белка — чихуахуа и весит чуть больше килограмма.
Мы знали ее почти с самого рождения.
— Ну что это за собака, — говорил, бывало, Юра. — Собака должна быть большая, сильная и умная. А Белка, мне кажется, немного глуповата.
Его собачий опыт ограничивался чукотскими ездовыми лайками. А у меня собак вообще никогда в жизни не было.
Однажды в семье, где жила Белка, случилось несчастье. Её хозяйка тяжело заболела и вскоре умерла. Хозяин мотался по командировкам, и собаке стало негде жить. Вот так она попала к нам.
Теперь, когда я знаю о собаках вообще, и о Белке в частности, гораздо больше, я понимаю, что у неё была депрессия. Да и возраст был тяжёлый, подростковый. Она не играла, никогда не подавала голос и не отзывалась на своё имя. Наш добрый кот, который уже тогда был в три раза больше неё, попытался лизнуть её в нос и был твёрдо отогнан. Больше он не подходил к ней очень долго.
Юра отнёсся к своим обязанностям по уходу за Белкой очень серьёзно. Он записал ее в собачью школу. Там ее научили выполнять команды и слушаться хозяина. Через некоторое время она научилась играть. Юра отрезал помпон от спортивной шапочки и научил ее бегать за ним и приносить в зубах.
— Все очень просто, — объяснил он. — Все собачьи игрушки, и даже кошачьи, которые продаются в магазинах, слишком велики для нее. Ей нужно было что-нибудь совсем маленькое, что она смогла бы ухватить зубами.
Всё удивляло нас — и микроскопическая порция пищи, и то, что купать её можно было прямо в раковине под краном, и то, что встречая нас на прогулке, люди почему-то ахают и улыбаются. Девочка, которая тогда убиралась нас в доме, на полном серьезе озабочено сказала:
— Ой, как бы мне её пылесосом не засосать!
Постепенно в нашем доме стало что-то меняться. Я заметила, что Юра, вернувшись домой и наскоро обняв меня, начинает искать глазами Белку (тогда она ещё не выбегала его встречать). За собой же я стала замечать, что когда я дома, собака всегда рядом, и мне от этого как-то спокойней.
Любовь не выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке... Я не могу определить когда именно она возникла. В какой-то момент меня потрясло, что Белка просто лежит и смотрит на меня, ничего не просит и не требует, просто ждёт, и ей этого достаточно.
Дальше все развивалось довольно быстро. Оказалось, что у Белки есть и голос, и интересный характер. На прогулках она с достоинством шествует рядом с Юрой, защищая его от всех опасностей. В нашем районе её знают и называют Гроза квартала (Terror of the Block). Если надо рявкнуть на собаку раз в тридцать её больше, она не колеблется. Но и поиграть не прочь. Любит детей, а к соседской девочке идёт на ручки гладиться и целоваться. Но горе тому (усатому-полосатому), кто попытается конкурировать за её законное место у меня на коленях!
В каждой комнате в нашем просторном доме есть тёплое гнездо, где Белка лежит, наблюдая и охраняя своих людей. А иногда она перемещается вместе с маленьким солнечным зайчиком, или располагается на письменном столе под лампой.
Наряжаться Белка не любит, да и нам это не нравится. Так что из роскошного гардероба используется только уличная одежка для утепления в холодную погоду — тут ни у кого возражений не возникает. Да ещё я изредка достаю крошечное белое платьице в красную клубничку и любуюсь, вздыхая.
На этом, хоть и с трудом, я прекращаю описание сладких подробностей нашей жизни. Не хочу утомлять читателя. Ведь у каждого собакообладателя есть масса таких рассказов. А другим это вообще не интересно.
Меня же интересует таинство возникновения любви между человеком и собакой. Верная выработанным за жизнь привычкам, я полезла вопрос исследовать.
***
Оказывается, вопрос этот интересует не только меня. Его изучают серьёзные учёные во всем мире, от Японии до США. Видимо, его находят настолько важным, что дают деньги на эти исследования. Ура! Значит, человечество ещё не совсем потеряно.
Вот некоторые интересные открытия современной науки.
читать дальшеСобака стала другом человека более тридцати тысяч лет назад. Хотя многие учёные эту дату оспаривают и считают, что это произошло всего шестнадцать тысяч лет назад. Как бы то ни было, все согласны, что собака — первое одомашненные животное и близкая родственница серого волка. Не того Серого Волка, который с Иваном-царевичем, а натурального серого волка Canis Lupus, относящегося к семейству псовых. Правда, непосредственный волчий предок собаки и волка полностью вымер. Этот факт, как и последующее смешение между разными породами собак и между собаками и волками в природе ещё больше запутали ситуацию и усложнили работу палеогенетиков, исследующих происхождение собак.
Где произошло разделение на волков и собак, тоже не до конца понятно. На это претендует и Западная Европа, и Средняя Азия, и Восточная Азия. Где-то там, на просторах Евразии в конце плейстоцена собака стала другом человека. И человек этот был охотник-собиратель. Это оказалось очень важным для параллельной эволюции человека и собаки.
Итак, в 2010 году молодой шведский профессор Лав Дален из департамента биоинформатики и генетики Стокгольмского института естественной истории и его команда проводили раскопки в вечной мерзлоте на территории сибирского полуострова Таймыр, в долине речки Большая Балахня. Вообще-то профессора Далена больше интересовали мамонты, пещерные львы, а также некоторые грызуны и птицы. Но и кости "собаки", которые им попались, они, конечно, тоже прихватили. К изучению этих костей приступили через несколько лет — и сделали сенсационное открытие. Оказалось, что это не собака, а, скорее, волк. Его образно назвали таймырский волк.
Радиоуглеродный анализ показал, что он жил примерно тридцать пять тысяч лет назад. При сравнении ДНК этого существа с ДНК современных волков и собак обнаружилась, что геном таймырского волка уклоняется в сторону домашних собак и австралийских динго больше, чем у всех современных разновидностей волков. Ближайшими родственниками таймырского волка оказались сибирские хаски и лайки, гренландские ездовые собаки, финские шпицы и неизвестные мне китайские шарпеи. (Ау, у кого-нибудь есть китайский шарпей? Как у них с характером?) Именно эти собаки считаются самыми древними, наименее изменившимися со времён одомашнивания. Их геном содержит от 3.5 до 27 % ДНК таймырского волка (хотя он и не является их непосредственным предком).
Таким образом, наш друг, таймырский волк доказывает, что тридцать пять тысяч лет назад разделение на собак и волков шло уже полным ходом. Когда же оно началось? Мутационный анализ определяет этот срок примерно в сорок тысяч лет.
Примерно в те же времена, когда профессор Дален обнаружил своего таймырского волка, другие команды учёных-палеогенетиков в разных лабораториях мира изучали не менее увлекательную тему — как естественным образом изменился генотип собак в результате одомашнивания человеком. Наибольшие изменения произошли в генных системах, ответственных за поведение (то есть мозг ) и питание. Тема эта огромна, и мне придётся сосредоточиться на одном примере.
К началу неолита (примерно 12-8 тысяч лет назад) собака была с человеком уже много тысячелетий. Но только с начала неолита было замечено накопление генов, которые позволили собаке лучше адаптироваться к изменившимся условиям. В это время человек перестаёт быть охотником-собирателем, становится оседлым земледельцем, и соответственно потребляет больше продуктов растительного происхождения, в основном зерна.
У человека есть ген, он называется AMY2B (Alpha-Amylase 2B). На основе этого гена в организме образуется фермент поджелудочной железы, называемый амилаза. Амилаза — первый, важный шаг в переваривании сложных углеводов типа крахмала. Нет амилазы — не сможет организм переварить пшеницу, рис, картофель, кукурузу, тапиоку. Понятно, что чем больше у организма AMY2B генов — тем больше будет амилазы и тем легче перевариваются сложные углеводы. В 2014 году было обнаружено, что у волков и дикой австралийской собаки динго всего по две копии этого гена, а у сибирской хаски — три или четыре. То есть у хищников, которые живут в дикой природе и у собак, средой обитания не связанных с земледелием, гены, нужные для переваривания сложных углеводов, практически не развились, да и зачем бы им.
А вот салуки, мистический персидский грейхаунд, был выведен в незапамятные времена, больше шести тысяч лет назад в области Плодородного Полумесяца, и у него таких копий аж двадцать девять. Понятно, что пища у него была более разнообразна. Накопление гена AMY2B давало эволюционные преимущества собакам, чья среда обитания была связана с сельскохозяйственными цивилизациями.
А что же человек? Исследования последних лет показали, что накопление "амилазных" генов шло быстрее у тех народов, у которых сельское хозяйство, а не охота, были основными источниками питания.
В последние несколько лет многочисленные исследования подтвердили наличие конвергентной (идущей навстречу друг другу ) эволюции между человеком и собакой — в области неврологических процессов, метаболизма и даже некоторых заболеваний.
Теперь я хочу вернуться к тому, с чего начала — к возникновению любви.
В 2015 году Михо Нагасава с сотрудниками, из отделения биотехнологии и зоологии частного японского университета Азабу близ Токио опубликовала работу, которая пролила на это свет. Она изучала выброс окситоцина в организме людей и собак. Окситоцин — нейропептид, гормон, регулирующий многие формы социального поведения, включая привязанность, преданность, установления эмоциональной связи, тот самый, который зашкаливает у матери (и не только у нее), когда она смотрит на своего новорожденного ребёнка. Тот самый, который исследуют на предмет применения при аутизме для улучшения социально-эмоциональных связей. Эксперимент оказался простой и красивый.
Доктор Нагасава отобрала тридцать пар добровольцев, человек-собака, выбирая тех, у кого были хорошие взаимоотношения. Она дала каждой паре тридцать минут, чтобы полноценно пообщаться и поиграть. При этом поощрялся зрительный контакт, прямой взгляд в глаза. В моче замерялась концентрация окситоцина — до и после контакта. Оказалось, что прямой зрительный контакт вызывает повышение уровня окситоцина у человека, что в свою очередь, стимулирует повышение уровня окситоцина у собаки. Причём эта реакция тем сильнее, чем продолжительней был именно зрительный контакт.
Контрольной группой служили 11 пар человек-волк. Все эти волки были выращены человеком с младенчества, общались с хозяином каждый день, принимали от него пищу и даже иногда играли. Но у волков прямой зрительный контакт не развит, он у них — признак угрозы. И ничего не менялось в уровне окситоцина у "волчьих" пар.
На основании этих результатов исследователи сделали вывод, что связь окситоцин-прямой зрительный контакт-взаимная привязанность, вероятно, сформировались в эволюционном процессе одомашнивания собак. У гипотезы, как и у работы, есть и сторонники, и противники. Продолжая рыться в литературе, я набрела на работу 2014 года, исходящую из Мassachusettes General Hospital, одного из лучших медицинских учреждений в США. Исследователи просто показывали женщинам фотографии их детей и их собак, а также чужих детей и чужих собак, а потом сканировали мозг при помощи функциональной магнитно-резонансной томографии (fMRI). Вывод был следующим — многие области мозга, отвечающие за эмоции, реагируют одинаково на своих детей и собачек, но не реагируют или слабо реагируют на чужих детей и собачек.
Однако было ещё много разных нюансов и среди них один, прямо противоречащий окситоциновой гипотезе, которая мне так полюбилась. Тут я поняла, что мне пора прекращать. В конце концов я не кинолог и не палеогенетик. Просто я испытала на себе волшебную силу собачьего взгляда и попыталась в этом разобраться. В глубине души мне всё это время было понятно, что окончательный ответ не в концентрации молекул или петлях химических связей.
Мое научное "я" свой ответ получило. Но мое эмоциональное продолжает верить в чудо.
Неожиданно и странно
Появилось в нашем доме
Это маленькое чудо,
Чтоб украсить осень жизни.
Голос звонкий, профиль нежный
И касание целебно.
Значит, это просто ангел,
Чтоб украсить осень жизни.